Серебряный век
Сцены 1949 года в 2-х частях
Режиссер-постановщик - Юрий Ерёмин
Художник - Мария Рыбасова
Художник по костюмам - Виктория Севрюкова
Музыкальное оформление - Матвей Костолевский
Действующие лица и исполнители:
Клавдия Тарасовна - Ольга Остроумова
Виктор Михайлович - Георгий Тараторкин
Миша - Андрей Смирнов, Антон Аносов
Кира Августовна - Ольга Кабо
Матвей - Александр Леньков
Борис - Александр Бобровский, Валерий Ярёменко
Митрофановна - Ирина Карташева, Ирина Соколова
Надежда Кузьминична - Галина Дашевская, Валентина Карева
Надя - Ирина Томская
Люди в штатском - Евгений Данчевский, Дмитрий Ошеров, Александр Пискарев, Леонид Сенченко, Роман Федосов
Исполнитель романсов - Андрей Межулис
На фоне послевоенной Москвы мы становимся очевидцами далеко не простой жизни большой коммунальной квартиры, в которой мучаясь и страдая, пытаются сохранить человеческое достоинство герои пьесы Михаила Рощина. Этот ностальгический спектакль, наполненный атмосферой, событиями, музыкой тех лет, поэзией "серебряного века", предстаёт калейдоскопом сцен из безвозвратно ушедшей жизни, в которой переплетались суровый быт и светлые мечты, безысходные серые будни с извечным страхом и первая юношеская любовь с надеждой на счастливые перемены и другое будущее.
Александр Бобровский о спектакле:
В "Серебряном веке" была хорошая у меня ролька, интересная. Борис - достаточно простой персонаж. Он без подводных течений. Репрессированный, обиженный на государство того времени. Основные черты: желание пробиться к свежему воздуху, найти путь, тропинку. И страх. Сам спектакль - об атмосфере... Мне кажется, Ерёмину удалось создать атмосферу того времени, в которой могли появиться в жизни людей поэты "серебряного века". Когда они зазвучать могли. Причем там есть люди, которые полностью отрицают это (мать Миши, Надежда Кузьминична). И, тем не мнение, они являются доказательством правоты этих фактов. Они даже не допускают мысли, что когда-нибудь, даже "потом" это будет можно. Они из тех людей, которые абсолютно принимают политический строй и для них ничего другого не существует. И они себя в этом убеждают. Потому что если они себя не убедят – они будут "шатающимися". А им нельзя "шататься", им надо быть строгими, твердыми.
2006 (с)