Пьеса погружает нас в эпоху гражданской войны. Киев берут то петлюровцы, то красные. Единственный тихий уголок в этой мясорубке — дом Турбиных, где собираются русские офицеры, куда приезжает забавный молодой человек, кузен Турбиных из Житомира...

Герои, казалось бы, стоят на грани гибели. Но спектакль светел, легок и музыкален.

Александр Бобровский о спектакле:

Ну, с "Белой гвардией" достаточно известная история была. Сначала это должен был быть мюзикл. Начали репетировать. Но потом что-то не пошло... А уже готовы были декорации, костюмы, роли распределены... Если бы изначально это была драматическая постановка, меня бы никто на Шервинского, конечно, не взял (молодой еще был). Меня взяли исключительно из-за голоса. Из-за того, что я пою. Шервинский – это, наверное, единственный человек из всех, который прожил свою жизнь счастливо. И умер своей смертью. Не в застенках, не в лагерях, а в своей постели. Потому что он относился к жизни как к великому дару. Он не связывал жизнь с политикой, с идеалами… Ну, хотя, какие-то идеалы, наверное, были. Но, опять же, эти идеалы никогда не перевешивали в жизни. Для него главное было – жить. А жить, на самом деле – это очень сложно. Для этого надо прикладывать усилия… Так вот, Шервинский – человек, который прожил жизнь и единственный, наверное, из всей этой компании, смог что-то передать следующему поколению. Как ни странно, на Шервинских держится мир. На людях, которые любят жизнь. И относятся к жизни, как к удивительному дару… 

- В постановке Моссовета изначально не было третьего действия? 

- Было! Петлюровская сцена была! Бутенко зажигалкой жег Адоскину бороду! Потом эту сцену исключили. Тогда, когда Булгаков писал пьесу, третье действие было созвучно времени и политической ситуации в стране, оно могло найти отклик. А сейчас оно было бы как вставной зуб... И то, что сцен третьего действия нет – это вполне нормально... Спектакль становится историей семьи.

2006 (с)